Приказ о мобилизации застал рабби Меира Фраймана, молодого хасида из Кфар-Хабада, в синагоге в полдень Йом-Кипура 5734 года (октябрь 1973 г.). Через несколько часов, он уже сидел в автобусе, который мчался в сторону Южного фронта…


Это было тяжелое время. Израильская армия несла значительные потери, Много друзей полегло в боях… Первые дни войны были одним долгим сплошным кошмаром, который не прекращался ни днем, ни ночью. Настроение было подавленным. Но по мере приближения Суккос все чаще и чаще в мыслях реб Меира появлялись арба миним — четыре вида растений, которые благословляют в праздник. «Мы должны достать лулав и эсрог!» — повторял он сослуживцам.


К сожалению, первый день Суккос прошел без благословения. И только на следующий день, когда они достигли линии фронта, Меир выскочил из танка и с воодушевлением исполнил заповедь нетилас лулав. Особым смыслом наполнились для него тогда слова благословения Шеѓехейону, в котором мы благодарим Всевышнего за то, что Он «даровал нам жизнь и поддерживает ее в нас и дал нам дожить до этого времени».


Меир Фрайман был в составе бронетанковых частей, которые форсировали Суэцкий канал. Теперь они стояли перед городом Исмаилия, под обстрелом египтян. В промежутках между обстрелами мысли Меира возвращались домой, к семье. Он также думал о заповеди сукки, которую не сможет исполнить в этом году — и кто знает, только ли в этом году?..


После благословения лулава, как истинный хабадник, Меир обратился к своим друзьям и предложил им также исполнить заповедь. Те, кто знал его и привык к его стилю поведения, охотно согласились. Тогда он решил рискнуть и привлечь побольше солдат к исполнению мицвы. Четыре вида растений он оставил на своем танке и пошел в сторону другого, остановившегося метрах в двухстах от них. «С праздником!» — прокричал он командиру танка. Тот вопросительно заморгал, глядя на этого странного «датишника» (этим словом, производным от ивритского дати — «религиозный», светские израильтяне называют евреев, соблюдающих Тору и заповеди), стоящего перед ним. «Какой праздник?! Что ты говоришь со мной сейчас о соблюдении заповедей? Посмотри, что происходит вокруг! Пока ты стоишь и разговариваешь со мной, тебя могут убить! Оставь, это неподходящее время!» — прокричал он в ответ. Но рав Меир не сдавался, он лишь произнес с улыбкой, которой никто не мог противостоять: «Пойдем со мной, и позови остальных ребят. Не надо унывать, все-таки Суккос сегодня…»


После недолгих уговоров командир танка все же уступил и даже позвал остальных членов экипажа пойти с ним к его танку, чтобы совершить нетилас лулав. Командиру была предоставлена честь первым совершить благословение. Как только он взял в руки лулав, совсем рядом раздался громкий взрыв. Солдаты, столпившиеся вокруг Меира, не поверили своим глазам. Столб дыма поднимался от горящего танка — того самого, в котором они сидели всего за несколько минут до этого! Ошибки быть не могло — это было прямое попадание. А через несколько секунд раздался и взрыв боеприпасов, которые находились внутри…


Первым оправилась от шока командир танка: «Благодаря тебе! Благодаря лулаву!..» — и, не находя больше слов, он бросился на шею рабби Меиру и начал обнимать и целовать его. Успокоившись, он заявил, что с сегодняшнего дня и до конца праздника он будет хранить эсрог у себя. «Это мой талисман, он спас мне жизнь, — сказал танкист. — Кто хочет благословить, будет брать его у меня…»


Согласно свидетельству Вавилонского Талмуда (трактат «Мегила», 7а), Эстер обратилась к мудрецам Великого собрания с просьбой установить новый праздник Пурим: «Увековечьте меня (то есть, «чтение моей истории» — Раши) во всех поколениях». Мудрецы и пророки того времени не хотели выполнять просьбу царицы и искали любой повод, чтобы не делать этого. Когда Эстер попросила: «Напишите обо мне («как в книге Торы» — Раши) для всех поколений» (то есть, она просила включить книгу, названною ее именем, в число святых книг), они тоже не были в восторге от этой идеи. В Иерусалимском Талмуде (трактат «Мегила», 1: 5) говорится: «Восемьдесят пять старейшин и среди них около тридцати пророков с сожалением сказали, что в Торе прямым текстом написано: «Вот заповеди, которые заповедал Г сподь Моше». Это значит, что более поздние пророки не имеют полномочий вносить изменения в Тору и в эти заповеди. Так же невозможно и дополнение Танаха еще одной книгой. А вы, Мордехай и Эстер, хотите обновлений?!


Мудрецы Израиля знали, что ни в коем случае нельзя добавлять к заповедям, которые Г сподь заповедал Моше. Если есть 613 заповедей, то невозможно добавить к ним ни одной новой. Поэтому они не очень обрадовались просьбе Эстер добавить евреям еще один праздник. Но она была царицей… Видимо, так и родилась сама идея мицвойс дерабонан (заповедей, установленных — на основе толкования Торы — еврейскими мудрецами). Как сказано в Талмуде: «Сорок восемь пророков и семь пророчиц предсказывали Израилю и не убавили, и не добавили к тому, что написано в Торе, кроме Мегилы» (трактат «Мегила», 14а). То есть, мы видим, что это первая из совершенно новых заповедей, которые установили еврейские мудрецы.


Сам Всевышний в Торе ясно требует четкого и полного исполнения заповедей: «Все, что Я заповедую вам, строго исполняйте; не прибавляй к этому ничего и ничего не убавляй от этого» (Дворим, 13: 1). Например, у талеса есть четыре кисти-цицис, никто не может добавить к ним пятую, потому что их должно быть четыре, а не пять. То же касается заповедей, исполнение которых приурочено к определенному времени. Вы не можете добавить еще один праздничный день к Суккос, например, только потому, что вы так любите этот праздник, и никто не может этого сделать. То же можно сказать о заповеди тфилин. В коробочке головных тфилин помещены четыре отрывка из Торы, и нам запрещено добавлять еще хотя бы один отрывок. И так с каждой заповедью.


Похожая ситуация и с заповедью нетилас лулав, которую евреи исполняют в дни праздника Суккос. Вы не можете благословить лулав один раз утром, а затем снова с энтузиазмом исполнить эту заповедь во второй половине дня. Так же как и не должны добавлять что бы то ни было к деталям самой мицвы. В Торе сказано, что благословение должно быть произнесено не более чем над четырьмя видами растений, поэтому мы не можем добавить пятый вид, если это нам больше нравится, или, скажем, если сегодня это будет выглядеть «более современно». Только эти четыре и ни одним больше! Вы не можете по своему желанию увеличить и само количество четырех видов растений. Например, нельзя взять два лулава, но только один лулав и один эсрог, только две ветки аровы (ивы), не более того…


Но в этой заповеди есть одно исключение: ѓадас (мирт). Ѓалоха предписывает взять как минимум три веточки мирта, но разрешает каждому добавить столько, сколько он хочет. Скажем, по хабадскому обычаю берут не меньше шести. Были периоды, когда Любавичский Ребе добавлял к своему лулаву 18 веточек, соответственно числу хай — «живой» (каждая ивритская буква имеет определенное числовое значение; гиматрия — сумма значений букв — слова хай составляет 18). В течение многих лет Ребе брал 26 веточек (гиматрия одного из Имен Всевышнего), в последние годы — 36 (два раза хай). Известно, что некоторые хасиды используют 68 веточек (что соответствует гиматрии слова лулав), а есть и такие, кто добавляет целых сто!


Однако вопрос в том, почему именно мирт преодолел все ограничения, и вы можете взять столько его веточек, сколько захотите? Почему Ѓалоха в данном случае нарушает правила, установленные для всех других заповедей?


Рамбам говорит, что поскольку весь смысл мирта в красоте, то чем его больше, тем красивее мицва («Законы лулава», 7: 7). К этому можно добавить, что, как известно, четыре вида растений делятся на два типа. Талмуд (трактат «Мнохойс, 27а) говорит: «Четыре вида растений, два из которых плодоносят и два не плодоносят». Плодоносят эсрог и лулав (ветка пальмового дерева, которое дает финики), не производят плодов мирт и ива.


В жизни, соответственно этому разделению, существует четыре типа людей. Есть те, кто похож на эсрог. Они дают плоды — это творческие люди, которые умеют работать и создавать ценности, материальные и духовные. Эти люди «источают приятный аромат». Что это значит? На физиологическом уровне людям приятно стоять рядом с человеком, который хорошо пахнет, но если, не дай Б г, от кого-то пахнет плохо, то никто не хочет стоять рядом с ним. То же самое происходит с личностью человека. Если человек хороший, добрый, то люди тянутся к нему, но если у человека трудный характер, то его стараются избегать. Но людей-эсрогов, привлекательных, приятных в общении, творческих, так же, как и плодов, немного. Поэтому для исполнения заповеди нетилас лулав евреи берут только один эсрог.


Лулав символизирует человека, у которого есть творческая энергия и который много работает, «дает плоды», но находиться с ним рядом неприятно. Он кричит, он нехороший человек, и поэтому, даже если он великолепно и замечательно работает, люди не хотят с ним общаться. По этой причине евреи берут для благословения только один лулав и не добавляют больше: никто не хочет, чтобы среди его окружения было много людей такого рода.


Ива — это человек, который не «плодоносит», то есть ничего не производит, и вместе с тем «нехорошо пахнет», с ним неприятно общаться. Поэтому мы не хотели бы видеть рядом с собою много таких людей. Для исполнения заповеди нам достаточно и двух веток ивы.


Мирт же символизирует тип человека, не творческого, не «плодоносящего». Он не работает много в этом мире, в общем, он не человек действия, но это человек, который имеет «хороший запах». Приятно быть рядом с ним, таким веселым, добрым, наполняющим мир счастьем.


В Суккос мы берем все эти четыре вида и соединяем их, ибо смысл этого праздника в единстве еврейского народа. А для того, чтобы создать единство, самое главное качество у человека — это «хороший запах». Никого на самом деле не волнует ваша творческая активность и работоспособность. Люди хотят от вас одного: будьте а менч, хорошим человеком. Хорошие люди нужны всегда, в каждой синагоге, потому что они самая важная часть общины. И мы постоянно ищем новых людей этого типа. Так что если вы знаете человека-мирт, который еще не был здесь, пожалуйста, приведите его в нашу синагогу. У нас всегда есть место для всех четырех видов, но для мирта — особенно! рав Авраам Вольф