Духовный смысл кашрута

Раввин Моше Пантелят

Столь повышенное внимание к еде, проявляемое иудаизмом, всегда вызывало недоумение и критические замечания несведущих людей: неужели так важно, что входит в уста человека, разве не важнее то, что исходит из его уст? Более того, многие так и утверждают: дескать, Тора предлагает человеку «диетическую религию», а не религию духа. (Один из современных еврейских писателей выразился о религии своего народа еще проще — «религия кухни».) Не всякий интеллигентный человек, будучи евреем, воспитанным вне еврейской традиции, может выразиться так резко. Но, скорее всего, направление его мысли аналогично: известно, что христианство учит духовности, ибо пришло возвысить человека, облагородить его помыслы и поступки; буддизм занят поисками вечного; конфуцианство разрабатывает мораль. А тут, в нашей родной религии — сплошные кухонные заботы: эту кастрюлю туда, ту — сюда, того мяса не ешь, того вина не пей, и так без конца, — вот тебе и все «царство духа». Не отмахиваясь легкомысленно от подобных суждений, но и не называя диету духовностью, попробуем выяснить, в чем же состоит смысл заповедей о кашерной пище, почему Тора так настойчива в требованиях их соблюдать, каким образом это соблюдение влияет на жизнь человека и общества, что оно дает нам в личном плане.

Обратимся к тексту Торы. Уже самый первый контакт Б-га с человеком заключался в повелении, которое относилось как раз к вопросу недозволенной еды. «И заповедал Г-сподь Б-г человеку: От всякого дерева сада можешь есть, но от дерева познания добра и зла не ешь, ибо в тот день, когда вкусишь от него, смертью умрешь». Здесь запретное дерево названо «деревом познания добра и зла». Однако в дальнейшем тексте оно под этим названием уже не появляется. «Змей же был самым хитрым из всех полевых зверей, которых создал Г-сподь Б-г. И сказал он жене: подлинно ли сказал Б-г: Не ешьте ни от какого дерева в саду? И сказала жена змею: из плодов деревьев этого сада мы можем есть, только про плоды дерева, что в середине сада, сказал Б-г: не ешьте от него и не прикасайтесь к нему, а то умрете». Как видим, название «дерево познания добра и зла» почему-то исчезло. Для того чтобы объяснить змею, какое дерево запрещено, Хава (Ева) только указывает его расположение в середине сада. Может быть, она не знала, как это дерево называется? Интересно, что и Всевышний, обращаясь к Адаму после грехопадения, не называет имени дерева: «Не от дерева ли, о котором Я заповедал не есть от него, съел ты?»

Все это наводит составителя Мидраша (сборника преданий Устной Торы) на любопытную мысль: дерево, о котором было заповедано первому человеку, ничем не отличалось от остальных деревьев райского сада. «Деревом познания добра и зла» оно названо в начале рассказа потому, что, в конце концов, оно привело человека к познанию зла. Добро и зло перемешались в мире и в самом человеке из-за греха непослушания, причем отныне злое начало свило гнездо не где-то рядом с человеком, а непосредственно в нем самом, в его личности. И все это — как следствие неповиновения воле Творца, а не в силу каких-то необычных свойств самого дерева. То было самое обыкновенное растение, и определить его иначе, как по месту расположения, Хава уже не могла. Но если оно было обычным деревом, почему Всевышний запретил его плоды человеку?

Отвечает Мидраш: «Цель запрета была в том, чтобы Адам, постоянно натыкаясь в саду на это дерево, вспоминал своего Творца и не возгордился». Здесь лежит ключ к пониманию законов кашрута, ибо все они — всего лишь эхо той единственной заповеди, которая была дана первому человеку. Она внесла в его жизнь напряжение, — только не отрицательное, разрушительное напряжение, связанное с ожиданием неприятностей, а позитивную готовность к обдумыванию каждого своего шага. Ведь большая часть людей живет машинально исполняя привычный распорядок дня, что называется автоматически, плывя по течению, не задумываясь ни о чем. И даже многие из тех, кто верят в Б-га, живут не лучше. Как говорится, вера в Б-га сама по себе, а жизнь сама по себе, со своим повседневным беличьим бегом в колесе.

Но как привнести мысли о Всевышнем и Его воле в повседневную жизнь? Через заповеди, — говорит Мидраш. Существует одно дерево, плоды которого запрещены в пищу. Гуляя по райскому саду и от раза к разу натыкаясь на него, Адам будет вспоминать: «Вот то самое дерево, которое Творец мне запретил». Утоляя голод плодами сада, он снова вспомнит: «Эти фрукты можно есть, а с того дерева — нельзя, Б-г запретил». Так простое, машинальное действие утоления голода становится осмысленным, обдуманным.

Такова суть еврейского понимания духовности. Почти все религии мира стремятся освободить человека от оков материального существования и вознести его ввысь к далеким и пленительным мирам, чтобы утешить его там незапятнанной чистотой и святостью. Однако нет ничего опасней, чем отрыв от реальной действительности, чем стремление спрятаться где-то в недрах спасительной вечности, — эту опасность человечество познало на собственном горьком опыте. Наша Тора повелевает еврею твердо стоять обеими ногами на земле, т.е. не убегать к отвлеченной, заоблачной духовности от материальной жизни — как бы трудна она ни была, — а привносить духовность в наш мир, одухотворять быт и повседневность, делая их святыми. Еврей призван преобразовывать этот мир, не относясь к нему по известной формуле «кесарю кесарево», — иными словами, не разделить, а объединить духовное с материальным. Но чтобы одухотворить земное существование, необходимо возвысить «нижние этажи человеческого бытия», т.е. те сферы своей жизни, в которых человек напоминает животное. Вот откуда происходит столь пристальное внимание иудаизма к еде и питанию: именно утоляя голод, человек в наибольшей степени уподобляется животному. Чтобы внести святость в эту «низменную» область, необходимо внедрить в нее волю Всевышнего, Который заповедал нам — что разрешено в пищу, а что запрещено. Несколько раз в день, садясь за стол, еврей вспоминает заповеди Б-га — через те из них, которые касаются еды. Вместо того, чтобы жить двойной жизнью, будучи животным за едой и ангелом в молитве, еврей выбирает жизнь человека, цельного и одухотворенного, для которого нет разницы между едой и молитвой — все свято и возвышенно! Еда из естественной физиологической функции животного организма превращается в служение идеалу.

С этой точки зрения абсолютно неважно, какие пищевые продукты запретить, а какие разрешить, главное, чтобы мы получили разделение пищи на дозволенную и недозволенную, ибо только тогда будет создано позитивное напряжение воли. А уже воля приведет к осмысленности действий в такой рутинной на первый взгляд области нашего существования как питание.

Что касается конкретных областей самих запретов, т.е. почему Тора запретила именно свинину, а не говядину, то подобные вопросы находятся за пределами человеческого понимания. Но, поскольку Тора что-то запрещает, ясно, что употребление в пищу запрещенных продуктов не проходит бесследно для человека. Говоря о запрещенных животных, Тора предупреждает: «если будете их есть, то осквернитесь ими». Причем еврейское слово «осквернитесь», венитмэтэм, написано без буквы алеф в середине, как требует орфография святого языка, что позволяет ввести добавочное толкование: слово можно прочесть как венитамтэм, возводя его к другому корню — атум, метумтам, «невосприимчивый». Т.е., потребляя в пищу мясо запрещенных животных, человек становится невосприимчив к духовному миру, к Торе, к ее влиянию на его душу.

Конечно, трудно определить, каким образом пищевой рацион влияет на нашу духовную восприимчивость. В этой области у нас слишком мало знаний. Ограничившись рассмотрением лишь психических процессов (которые тоже, безусловно, относятся к сфере проявления духовности), отметим, что, например, человек нервный и возбудимый имеет больше шансов получить язву желудка, нежели личность спокойная и невозмутимая. Но какова механика влияния психического аспекта нашего бытия, или говоря более широко, аспекта духовного — на физическую реальность и обратно — мы не знаем. Философы в таком случае говорят о психофизической проблеме, которая в принципе неразрешима* . Другими словами, нам никогда не понять, как взаимодействуют между собой процессы материального мира, характеризующиеся измеряемыми параметрами (энергия, заряд, координаты, размеры и пр.), и процессы, идущие в духовном мире, где ничто нельзя ни взвесить, ни зафиксировать, ни локализовать. Все же факт остается фактом: психические процессы (как проекция духовного мира на реальный) впрямую влияют на физиологию, и наоборот.

В нашем случае указанную связь можно выразить такими словами: Создатель мира и всего, что в нем обитает, прямо и недвусмысленно сообщил нам, что употребление животной пищи, запрещенной по Торе, делает человека невосприимчивым к Торе.